pritchi

Чайхана над бездной
 
Дервиш сказал:
— Великая любовь к земной жизни — это грех. И отсюда — низкий страх смерти…
О человече! И что ж ты печалишься, и рыдаешь, и озираешься, когда уходишь из отчего дома своего, если придется тебе навек (навек, о Господь мой?) уйти из тела своего — дома вечной души?..
Дервиш сказал:
— Все Пророки все Учителя Человечества учат человека как жить…
Но хоть бы один Пророк учил меня, как умирать? как с земли уходить? И куда?
Хоть бы одного Учителя Смерти послал бы Творец на землю, чтобы облегчить уход исход всякой вечной душе и бедному тленному телу, к которому так прилепился прижился приютился привык человек на земле…
И вот ему прощаться навек с домом гнездом родным души-птицы безвинной…
Вот смерть моя пришла, а как встречать древнюю Гостью эту в цыганской кашмирской пахучей побитой облепленной кишащей молью и вьющимся червем одежде Ея?
И стая золотой аральской саранчи объемлет Ея, и летит нежно саранча на тебя, когда ты улыбчиво выходишь из приречной мазанки кибитки сладчайшей твоей навстречу Смерти твоей и гладишь напоследок налету саранчу летучую Ея?
Мудрец Даль говорит: Смерть — конец земной жизни, разлученье души с телом…
Смерть человека — конец плотской жизни, воскресенье, переход к вечной…
Человек родится на смерть, а умирает на живот, на жизнь…
Дервиш говорит смиренно:
— Но вот, как долгий праздник, я сладко прожил эту плотскую жизнь и хочу сладко празднично покинуть земную жизнь мою.
Так много человеков помогало мне в жизни моей, а кто утешит в смерти?..
О Брат мой, ты самоубийца?
И хочешь разрушить поджечь тело свое болезное, ветхое — дом души твоей?..
А таких Господь Отец осуждает.
И какой Отец хочет, чтобы дитя Его убило себя?
О безымянный Пророк Смерти приди и проводи меня в мир вечности, в мир вечного покоя, в мир таинственного загробья…
Как молодая мать моя сладостно провожала меня в детский сад в детстве моем…
Да есть ли Загробье это, Господь мой?..
О Пророк Смерти и если жизнь — это праздник,
то и смерть — вечный праздник? Да Учитель смерти моей? Да? да? да?
А дервиш говорит:
— Все люди вышли из рая и идут в рай! Все!
И грешники и чистые! Все обречены на рай…
Ад есть только на земле…
Но вот я прошел земной скоротечный ад и алчу вечного рая…
Брат мой, но пред Вечным Раем — есмь Страшный Суд за грехи земные твои…
И что ж ты забыл во многих грехах-червях твоих о Суде Воздаянья?
И хочешь обойти Суд этот без покаянья…
И только после Суда откроется рай тебе и будешь счастлив, как был счастлив до рожденья земного твоего… О!..
Кто знает пути доколыбельные до чрева лона гнезда родильного матери безвинной твоей?
И кто знает пути загробные?
О Господь мой!
Не сделал ли Ты равными пути доколыбельные и пути загробные?
Иль это одни и те же пути?
И никогда ни один человек на земле не узнает тайны эти…
И что ты, брат мой, тщишься увидеть то, что не дано человекам?
Но!
Но вот измученный земной жизнью, земной прелестью ты хочешь исхода перехода…
Ибо устал от старости, и болезней своих, и печали множества разлучений и прощаний с родными и дальними человеками возлюбленными твоими, и алчешь вечных свиданий, и встреч, и застолий без опустевших пиал? и уснувших друзей?..
И вот радостно выходишь из последней кибитки твоей талой весенней к Цыганке юной в кишащих червем и молью кашмирских пахучих одеждах и плывущей улыбчиво гостеприимно в стае златых саранчуков жесткокрылых…
И радостно встречаешь Ея…
И Она в гиацинтовой райской повязке на смоляной птичьей головке змеиной шепчет улыбчиво необъятно, как юная матерь младенцу:
— Мальчик! Если ты сладко устал от жизни земной…
Если ты болен последней хворью…
Если ты бездонно счастлив иль бездонно печален…
То пойдем со мной сынок мой… Агнец вечности…
Но если в пиале твоей есть веселая алая капля вина…
Если ты возлюбил до кости потаенной детей, жен, внуков своих и соседей своих и дальних человеков далеких градов и кишлаков и садов и пустынь…
Если жаль тебе прощаться с цветущей алычой у реки и с первыми райскими пчелами ее…
Если жаль тебе понурого осла твоего с которым бродил ты по высокогорным кишлакам и примолкшую от необъятной преданности собаку твою…
Тогда не ходи со мной еще…
Я потом приду когда придет твой срок…
Когда залает собака и воскричит осел…
А сейчас они молчат ибо срок не пришел…
Но я часто хожу у кибиток земных мудрецов и
они часто беседуют со мной… А у мудрецов нет иных собеседников кроме меня?
А? Мудрец Ходжа Зульфикар а?
С кем еще на земле слаще беседы твои, как не со мной?..
С какой сладчайшей ночной женой?
А у Смерти — одна сладость, а у жен — множество…
Но сладость смерти превышает сладость любви… Да… да… да?..
Но кто проводит меня в смерть мою, кто не оставит меня в тот неизбывный час?
Отец и мать мои ушли на загробные пути, а чада мои разбрелись по земле, и забыли меня, и пекутся о чадах своих…
И что им смерть моя и последнее одиночество мое?
Но кто проводит меня туда?
Кто тот проводник?
Кто знает пути загробные, чтобы я не споткнулся на них в той ночи как на высокогорных тропах в безлунную ночь ночь ночь?..
Кто разделит усладит последнее одиночество мое?
Кто разделит ложе смерти моей как жены алчно делили ложе любви моей?
О Господь мой! Ты?.. Только Ты…
Но горько мне, что не вижу не чую я Тебя…
Но мудрец! это же великое счастие, когда в последнем одиночестве ты остаешься наедине с Богом Отцом вечным твоим, а не надеешься на тленных человеков?
И что ты любишь тех кого сотворил Господь, а не самого Творца Отца всех живых и усопших?..
И что ж ты любишь тленных более чем Вечного?
А тот кто любит тленных сам тленен…
А мудрец говорит:
— О Господь! Изгладь во мне все воспоминанья, кроме одного Единственного и дай мне слепо глухо радостно забыть о разноцветьи души и жизни моей…
Иль сосуд с одной прозрачной родниковой водой — не самый сладкий сосуд и он слаще всех пиал с многоцветными медвяными многопиаными винами?
И что перед исходом ты будешь пить вино туманное, а не воду родника?..
Ийххххх!

Отрывок из книги Тимура Зульфикарова «Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия».
 

Сайт "Живое Знание"