Шейх Сeйид дивона
На полевой дороге показалась фигура шейха Сейида. Он шел медленно, задыхаясь от тяжести своего огромного тела; одной рукой он загребал, как веслом, помогая себе при ходьбе, а другой держался за конец мешка, переброшенного за спину. В мешке были остатки разной пищи, которой его наделяли добрые люди. Грязная рубаха — его единственная одежда — вздувалась от резкого ветра, и от этого тело его казалось еще толще. Иногда ветер приподымал рубаху, и из-под нее выглядывали растрескавшиеся, чудовищные, словно у слона, голени.
Шейх Сейид двигался в сторону канала, собиравшего свои воды из ручьев; он спустился к нему в том месте, где поят скот, и с жадностью начал лакать воду, как лакает животное, измученное жаждой.
Амм Хадар, садовник, который стерег у ручья своего быка, подошел к шейху Сейиду, схватил его руку и поцеловал ее, потом сказал:
- Помолись за меня, о шейх Сейид. Помолись за меня, чтоб аллах сжалился надо мной и исцелил Умм Абд-ас-Селям, мою бедную жену...
Шейх Сейид ответил ему неясно и хрипло:
- Да будет проклят твой отец, и ты, и она!
Садовник улыбнулся и снова поцеловал руку шейха Сейида.
- Да услышит тебя господь наш! - сказал он и пошел к своему быку, а шейх растянулся на берегу канала и, положив руку под голову, уснул.
Когда-то, в давние времена, шейх Сейид был главой семьи, славился серьезностью своего ума и добротой нрава. Все уважали его и любили. Жил он в достатке: у него с братьями было десять федданов1 земли, обрабатывали они ее сообща и урожай делили поровну; жили все они в доме отца — просторном деревенском доме, вмещавшем их вместе с женами, детьми и скотом. Так дожил Сейид, всеми уважаемый и почитаемый, до пятидесяти лет. Но однажды он возвращался домой верхом на осле, и случилось так, что осел споткнулся и сбросил его на землю. Сейид ударился головой о большой камень и остался лежать, истекая кровью. Его сразу же отнесли домой. Несколько недель он лежал в сильной лихорадке, без сознания. А когда зажила рана и прошла лихорадка, оказался Сейид Абу Аллям не таким, как прежде: он стал калекой, потерял память, и не был теперь пригоден ни для какой крестьянской работы. Братья оставили его во дворе, и там он проводил все время, играя с детьми. Когда же болезнь его затянулась, - а лечение стоило дорого, - стали братья его раздумывать, как бы им избавиться от калеки и пожить как следует! В конце концов они решили прогнать его вместе с семьей и отобрать у них все имущество. Было у шейха Сейида многочисленное потомство, но ни у кого из них не хватило сил для защиты своих прав.
И ушла семья, изгнанная из своего дома, а шейх Сейид между ними — будто скотина из их стада или какая-нибудь вещь из их имущества. Они поселились в маленьком разрушенном домике и зажили там горькой жизнью, кое-как добывая себе пропитание.
А шейх Сейид по-прежнему пребывал в спокойствии и безделье: он не выходил из дому, проводя время с ребятишками, или просто спал у стены, не различая ни дня, ни ночи. Тело его сделалось толстым и вялым, всклокоченные волосы свешивались в беспорядке, и в них скапливалась грязь. Вид его стал отвратительным, и его прежние черты — черты человека разумного и работящего, сильного и храброго — скрылись под этой дикой маской с блуждающими мутными глазами, подобно тому как яркий свет скрывается за грязным и пыльным стеклом.
Была у шейха Сейида слепая мать, которая приходила к нему тайком, чтобы не знали его братья, и приносила ему подарки — еду или одежду. И он, когда видел ее, весело кричал, как ребенок, и брал из ее рук гостинцы и одежду с наивной радостью. А она сажала его огромное тело на свои слабые колени, прижимала его к груди с жалостью и нежностью, кормила его из своих рук сладостями и рассказывала ему сказки о злых гулях и ловкаче Мухаммеде. И когда он засыпал, она клала его голову к себе на колени и напевала ему нежные детские песенки.
