А Хасан Селям поспешил к дому — узнать, что с сыном, и нашел его спокойно спящим на коленях у матери. Он уселся в углу и сидел там, перебирая в своем мозгу все, что произошло. Время от времени он слышал в загоне мычанье буйволицы, которая требовала корма. Его охватило странное оцепенение: ему мерещилась страшная участь надсмотрщика из усадьбы, и он уже начал упрекать себя за то, что поспешил наказать врага. Он думал теперь, что следовало бы оставить шейха в покое после спасения ребенка. Страх и тревога его все увеличивались: он был уверен, что не успеет пройти ночь, как с ним случится что-нибудь ужасное. Он уже чувствовал, как прерывается его дыхание, в мозгу его возникали тревожные видения: то представлял он себе шейха Сейида бормочущим колдовские заклинания, то видел дьявольские призраки, которые, размахивая огромными дубинами, плясали перед ним, и огненные языки высовывались у них изо рта... Он ощущал, как на него веет горячим дыханием, чувствовал удушье и, наконец, не выдержав, закричал, моля о помощи и разрывая на себе одежду:
- Избавьте меня от него!.. Спасите меня от шайтанов!.. Они хотят убить меня!.. Они здесь, здесь!..
Жена подошла к нему и встревоженно спросила, что с ним. Он уцепился за нее и стал показывать ей на шайтанов, повторяя все те же слова. Женщина с криком выбежала из дому. К ней сбежалась толпа соседей, а она все выла и била себя кулаками в грудь. Наконец, пришел Амм Мубарак, самый старый человек в этом квартале. Он спросил, что случилось; и она рассказала ему все. Амм Мубарак вздохнул и произнес печальным голосом:
- Поистине, все мы принадлежим аллаху и все к аллаху возвратимся.
Он вошел во двор Хасана, опираясь на свою длинную палку, опустив голову и бормоча фатиху3 за упокой души Хасана Селяма.
Увидев его, Хасан подполз к нему, схватил его за руку и заговорил:
- Я умираю, о Амм Мубарак, я умираю!
И ответил ему Амм Мубарак, похлопывая его по голове:
- Не в силах человек отвратить решение аллаха, о сын мой!
Хасан Селям начал плакать, в смертной тоске прижимаясь к Амм Мубараку, словно надеясь, что он отразит от него ужасную смерть.
Амм Мубарак принялся читать над ним стихи из корана, которые обычно читают по умершим. Силы покинули Хасана Селяма; он бросился в ноги к шейху и потерял сознание.
В этот момент во двор вошел Абу Хиджази и спросил:
- Что здесь случилось, люди?
Амм Мубарак тотчас же ответил ему:
- Хасан Селям... Да будешь ты жив, о Абу Хиджази!
Абу Хиджази подошел к Хасану Селяму и долго
осматривал его, потом поднялся и заявил с полной уверенностью:
- Пустое! Он жив. Эй, люди, принесите кувшин с водой!
Жена Хасана прибежала с кувшином и передала его Абу Хиджази, и тот начал лить воду на лицо Хасана Селяма и растирать ему руки и ноги, пока Хасан не очнулся и не раскрыл глаза.
- Где я?—спросил он.
Абу Хиджази ответил ему со смехом:
- Ты у себя во дворе, Хасан. Соберись с силами, братец!..
По всему двору пронесся ликующий крик жены Хасана. Обрадовались люди его спасению, и похороны моментально превратились в радостный пир. Абу Хиджази крикнул жене Хасана:
- Нужно выпить чего-нибудь, дочка, в честь благополучного воскрешения Хасана! Живо! Разведи сахар и выжми лимон!
Амм Мубарак вышел возмущенный, бормоча какие- то неясные слова.
После победы Хасана Селяма люди вздохнули свободно и больше не боялись шейха Сейида, — они проходили теперь мимо его дома, ругаясь и выкрикивая угрозы. Слепая мать поняла, что ей нужно бояться людского гнева и никуда не выпускать сына. Она стала выходить потихоньку, чтобы принести ему поесть и попить, запирая снаружи дверь.
Буря немного улеглась, но шейху Сейиду не нравилась жизнь затворника. Он пробовал открыть дверь и выйти, но отступал, потерпев неудачу, и плакал, и кричал, и бился головой о стену, разбиваясь в кровь.
Случилось однажды, что ему удалось выскользнуть из своей темницы. Он тотчас же бросился на рынок и начал грабить и разбрасывать все, что попадалось ему под руку. Люди окружили его, избили и прогнали с рынка. Он убежал, перепуганный, словно дикий зверь, загнанный охотниками, и хотел вернуться домой, но его встретила толпа крестьян из ближней деревни, — они гнали его до самого дома, швыряя в него камнями.
