staty

О верованиях крымцев, дервишах и къавеханах

«Осколки древностей или прелюбопытнейшая история Крымского ханства» в собственноручных записках Её светлости княгини Софьи Воротынской, а также в нравоучительных наставлениях и кулинарных рецептах ея верного приятеля князя Ширынского – Мустафы Ширын-бея, некогда грозного главнокомандующего эдисанскими мурзами последнего крымского хана Шагин Гирая II, а в последствии генерал-адъютанта Его Императорского Величества Александра Первого.


     …По обыкновению своему Его светлость Мустафа Ширынский пробудился с предрассветным птичьим гомоном, то бишь за четверть часа до восхода солнца. Нежно коснулся губами моего виска и тихо проследовал в свой кабинет, что тайною дверцей примыкает к моей спальной. Минуту спустя послышался приглушённый звук открываемого окна и жалобный скрип кресла, принявшего в себя шесть с четвертью футов росту и шесть с половиной пудов весу Его светлости князя Ширынского – сие есть начало каждодневного ритуала пробуждения моего милого друга.
     Испив чашку кофею и закусив оный трубкой карасубазарского табаку, Мустафа непременно выпьет вторую порцию, после чего следует на двор для исполнения гимнастических упражнений, завершаемых троекратным обливанием из ведра ключевой водой, какая бы погода не приключилась в тот момент.
     Покончив с вышеуказанным, Его светлость отправляется к цирюльнику, дабы оный бритвою освежил княжье лицо, а затем омыл оное лёгким спиртовым настоем лепестков роз и горной лаванды.
     Теперь пришло время второй трубки табаку, третьей чашки кофею — уже не пустого, но с вареными яйцами, холодным мясом, мёдом, курабье и обстоятельными докладами: воинским — от музры Исляма Мансура, хозяйственным — от Соломона Рабби, правой руки и казначея Ширын-бея.
     Заслышав глухой звон распределяемого казначеем на сей день золота о стол князя, я проворно поднялась с ложа и надела утренний турецкий халат, так как по окончании дел милый друг непременно войдёт в спальную, словно дитё малое возьмёт меня на руки и поднесёт к окну.
     — Аллах даровал мне ещё один день счастья с тобой! – нежно молвил Мустафа, поднеся меня к огромному венецианскому окну спальной. – Посмотри, душа моя, экое чудо сегодня — сколь ярко и тёпло солнце, сколь пронзительна голубизна неба, как искрится снег на Чердак-Баире!
     За окном природа воистину блистала садом эдемским, хотя вчера и три дня тому к ряду небо было тяжёлым, тёмно-серым, сыпало колким снегом, а ветер выл в каминной трубе аки голодный зверь в лесу.
     — Цветок души моей, не прогуляться ли нам Бахчисараем? – начал интригу Ширын-бей, — Нынче день пира и радости крымских иудеев – Пурим, отмечаемый оными в спасение еврейского народа от полного истребления во времена царя Ахашвероша. По началу в синагогах прочтут Книгу Эсфири, а потом начнётся праздничный пир, опосля иудеи пойдут гулять — разносить подарки друзьям и встречным бедным. И мы с тобою, Ваша светлость, станем дарить подарки встречным бедным людям и детям! Да в каком-либо къавехане посидим, — хитро прищурив глаз, закончил интригу Мустафа, зная, что я страсть как люблю бывать в къавехане.
     Къавехана место философическое, где никому нет дела до того, кто в какого Бога верует, какому народу принадлежит, во что одет, знатен ты или же простолюдин – здесь каждый равен пред каждым и Богом. Сие есть не то, что у нас в Москве трактир или кабак, где просто едят, пьют чай или вино. Къавехана – особый мир, – мир отдохновения от мирской суеты, сосредоточия новостей, слухов, место ведения переговоров, обсуждения событий. Здесь вдруг можно услышать стихи, представляемые к всенародному обсуждению стихотворцем; порой случается узнать от странника сказки, легенды, побасенки или повествование о дальних странах, из коих держит путь торговый или божий человек.
2  3  4

Сайт "Живое Знание"