Путевые заметки
Старик-харабати
В Бухаре самолет приземлился рано утром. Было ещё прохладно, но тёплый, не успевший раскалиться ещё воздух, одурманил меня изобилием всевозможных запахов. С каждым его дуновением ощущался привкус незнакомой сушеной травы, аромат готовящегося плова и тонкий изыск азиатских специй. Голос Карима вернул меня в реальность:
- Будем следовать примеру дервишей. Сначала на базар, затем в чайхану, а далее... куда поведёт Аллах.
После воздуха в аэропорту огромный бухарский базар был вторым потрясением для моего свеженького московского ума. Толпы торгующихся людей непрерывно щебетали на своём непонятном мне языке, норовя всучить всё что угодно, от ароматных дынь, до вонючих баранов, от горячих лепёшек до холодного катыка.
Увидев мой растерянный на всё, взгляд Карим строго сказал:
Увидев мой растерянный на всё, взгляд Карим строго сказал:
- Соберись. Не отождествляйся со всем этим. У нас конкретные задачи – и немного подумав, добавил – Читай зикр, ты должен мне помогать, а не мешать.
Эти слова сверкнули в моем мозгу как молния. С тех пор я усвоил правила поведения на «базаре» как в прямом, так и переносном смысле.
Мы ходили между фруктовыми и овощными рядами, подходили к торговцам и пробовали их товар, даже где-то торговались. Но задача у Карима была совершенно иной.
Среди всего этого многообразия покупателей и продавцов, да и просто склоняющихся по базару, Карима интересовали конкретные люди. И только он, благодаря своему чутью, мог определить их.
Солнце поднималось все выше и выше. От палящего зноя становилось тяжело дышать.
Базарная толпа значительно поубавилась, и Карим решил сменить место. Мы направились в большую чайхану Ляби – хаус. Здесь в тени могучих деревьев можно было переждать время жгучего бухарского солнца, да и памятник Ходже Насреддину, расположенный рядом, был как нельзя в тему нашего путешествия. Мы расположились за дастарханом, на веранде, рядом с водоёмом, от которого исходила лёгкая прохлада, и заказали несколько лепёшек и два чайника зелёного чая. Кроме того, на базаре Карим выторговал, почти за бесценок, огромную дыню, которую мы тут же разрезали и с огромным удовольствием принялись уплетать «за обе щеки». Насытившись дыней, мы не спеша перешли к терпкому чаю, с еще горячими, пахнувшими кунжутом лепёшками.
Веранда была открытой и находилась совсем рядом с тротуаром, по которому проходили прохожие, и каждый мог свободно зайти в чайхану. Многие места были заняты посетителями, кто-то скромно сидел за столиком, а кто-то вольготно расположился на топчане, поджав под себя ноги и облокотившись на небольшие, мягкие валики, мирно вёл беседу в компании седобородых стариков.
Иногда в чайхану заходили нищие-дервиши. Проходя мимо столиков, они протягивали руку и просили милостыню. Кто-то подавал им мелкие деньги, лепёшки со своего дастархана, фрукты и сладости.
За время нашего пребывания в чайхане, а мы седели там уже более трёх часов, мимо прошло четверо нищих. Каждый раз, как только появлялся очередной дервиш, Карим внутренне преображался. Он внимательно следил за каждым действием «просителей», и, как только они подходили к нам, его пронизывающий взгляд сканировал их как рентгеновский аппарат. Подав милостыню и убедившись, что этот дервиш не представляет для него интереса, Карим переключал своё внимание на созерцание плавающих в водоёме рыб, которых подкармливали посетители чайханы.
Начало смеркаться. Мы заказали ещё один чайник чая, после которого собирались идти в гостиницу, чтобы переночевать и с утра отравиться к мазару святого Бахауддина Накшбанда, где, по предположениям Карима, могли встретить нужных людей.
Допив свой чай, мы стали ждать, когда к нам подойдёт чайханщик, чтобы расплатиться с ним.
В это время в конце чайханы появился очередной дервиш с седой бородой, в стёганном халате и с большой холщёвой сумкой на плече. Он ничем особенно не отличался от остальных, разве что не протягивал руки, выпрашивая подаяние. Посетители первыми протягивали ему деньги или еду, и он молча клал всё в сумку, почти не останавливаясь перед столиками. Медленно он приближался к нашему дастархану.
Я заметил, как Карим замер в ожидании чего-то. Дервиш, проходя мимо, чуть замедлил свой ход и пристально посмотрел в нашу сторону. Быстрым движением Карим достал из кармана десять рублей, по тому времени это были большие деньги, и протянул их дервишу. Старик взял десятирублёвую купюру, повертел её в руках, а затем не спеша стал разрывать её на мелкие кусочки, пристально глядя в глаза Карима. Демонстративно разорвав перед нами деньги, он с невозмутимым видом повернулся от нас и пошёл к выходу из чайханы. Минуту мы находились в оцепенении. Очнувшись, Карим быстро рассчитался с подошедшим чайханщиком, и мы устремились вдогонку за уходящим стариком.
Выскочив из чайхоны, мы увидели вдалеке нашего дервиша. Как он мог за несколько минут оказаться на таком расстоянии от нас, для меня и по сей день остаётся загадкой.
Карим принял решение бежать за ним.И когда мы почти догнали его, оставалось каких- нибудь метров пять-семь, старик неожиданно повернулся к нам, снял штаны и стал мочиться перед нами, уже вторично обескуражив нас своим действием.
Сделав свое «дело», он всё так же не спеша повернул в переулок, прошел еще несколько метров и постучал в дверь одиноко стоящего дома. Почти сразу из-за забора послышался голос, дверь открылась, и дервиш исчез за ней, словно растворился.
Было уже совсем темно, и стояла жуткая тишина. Первым заговорил Карим:
- Да, сегодня мы его упустили. - И немного подумав, добавил: – Завтра с утра мы попробуем ещё раз.
- Какой необычный дервиш. Почему он так вёл себя? – спросил я Карима.
- Это не просто дервиш - это харабати. Их поступки не предсказуемы. Таких дервишей в Азии осталось не много, и то, что мы встретили его – большая удача. Эти харабати несут на себе печать людей порицания, и вступить с ними в контакт не так просто. Завтра попробуем ещё раз.
Придя в гостиницу, выпив по пиалке чаю, мы легли спать. Но мысли о харабати не давали возможности заснуть. Уловив моё состояние, Карим сказал:
- Хорош ворочаться. Завтра рано вставать. Мы ещё встретим, своих харабати.
В Азии утро начинается рано, и многие люди стараются до полуденной жары сделать основные дела по хозяйству. Вот и мы с Каримом, лишь только взошло солнце, были уже возле дома, за воротами которого скрылся вчерашний дервиш-харабати. Карим почему-то, медлил постучать в дверь.
- Мне кажется, что его уже там нет – задумчиво сказал он. – Но все равно надо проверить.
И решительно постучал в дверь металлическим кольцом, висящим на дверном косяке. Дверь открылась, и пожилой узбек пригласил нас войти во двор. Объяснения Карима с хозяином дома было не долгим, но даже за эти считанные минуты нас успели усадить за дастархан и напоить ароматным зелёным чаем. Уважительное отношение к гостям - особая черта Средней Азии, да и всего Востока в целом.
Разговор Карима с хозяином мне был не понятен, и лишь отдельные жесты указывали на то, что дервиш уже ушёл из этого дома и скорее всего мы его не дождёмся.
Попрощавшись с гостеприимным узбеком и поблагодарив его за чай, мы вышли из его двора на улицу. Здесь Карим сказал:
- Старик ушёл ещё ночью. Скорее всего часа через три-четыре после того, как мы расстались с ним. И куда он ушёл, хозяин, естественно, не знает. Харабати никогда не говорят о своих планах. Вся их жизнь сплошная тайна. Куда ведёт их Аллах – туда они и идут. - И немного помолчав, продолжил: – Но то, что мы встретили такого человека в первый день наших поисков, говорит о многом. Ну а теперь двинем в Бахауддин, а далее… куда нас поведут.
Фрагмент из книги Санджара Абдул Малика "Люди упрёка и порицания".
