Путевые заметки
Муэдзин
На каждом святом месте мы оставались не более двух-трёх дней. За это время Карим узнавал много информации о тех дервишах, которые посещали эти места, но мало кто из них заинтересовывал его по-настоящему. Кроме дервишей, Карима интересовали и местные лекари-табибы, целители, все те, кто обладал любыми экстрасенсорными способностями. Он беседовал с ними и делал какие-то пометки в своём блокноте.
Моя же роль в этих встречах была незначительной. Я не знал языка и не обладал способностями Карима и поэтому использовал возможность общения для своего личного обучения. А учился я, наблюдая их беседы, и старался при возможности получить ответы на свои вопросы у Карима. Хотя это случалось не часто. Карим был сторонником «бессловесного» обучения. Иногда на мои вопросы он отвечал:
— Что смог понять — то понял, что не понял — значит, не твоё.
Но не только люди были в поле внимания Карима. Он придавал большое значение тем святым местам, на которых мы останавливались. В основном это были мазары с захоронениями известных суфийских мастеров. Карим считал, что эти места обладают энергией благодати и могут не хуже экстрасенсов воздействовать на физическую и духовную структуру человека.
Каждое святое место, которое мы посещали, имело своё определённое звучание. Совершая ритуал поклонения, можно было ощутить особое душевное спокойствие, которое окутывало тебя и создавало чувство умиротворённости. На отдельных святилищах даже я, не обладая особыми способностями, мог чувствовать внутреннюю вибрацию этого места.
За три недели пребывания в Азии мы с Каримом побывали более чем в десяти городах Узбекистана, Туркмении и Казахстана и посетили около двадцати святых мест. Некоторые из них запомнились мне особенно ярко, потому что на них я испытал наиболее значимые моменты своего душевного переживания.
Одно из них располагалось в песках пустыни Каракумы на юг от небольшого туркменского городка Йыланлы. Этот адрес мы узнали на базаре города Ташауза (Дошагуз) у дервиша-танцора, развлекающего своими плясками посетителей рынка. И как оказалось в дальнейшем, этот дервиш стал направляющим звеном в ряду последующих встреч.
Мы сидели с Каримом в чайхане, и вдруг он неожиданно сорвался с места и крикнул мне на бегу:
— Жди меня здесь, я скоро буду.
Я остался сидеть в чайхане и наблюдал всё происходящее через открытое окно. Выскочив на улицу, Карим быстрым шагом направился к небольшой толпе, обступившей человека, танцующего в середине круга. Дождавшись, когда тот закончит пляску и соберёт деньги за своё выступление, он подошёл к нему, и они какое-то время разговаривали между собой. Я видел, как «танцор» махал руками то в одну, то
в другую сторону, явно указывая какое-то направление. Через некоторое время Карим вернулся в чайхану.
— Интересный этот харабати, — начал он, —отказался от чая, однако выудил у меня кучу денег за адрес одного святого места в Каракалпакии недалеко от Ургенча. Но перед этим посоветовал побывать на мазаре Ашик Айдан Пира, святого, покровителя поэтов и танцоров. Завтра с утра мы попытаемся туда попасть. Путь будет нелёгким, место расположено далеко в пустыне. А сейчас в гостиницу и завтра с утра в путь. Да поможет нам Аллах.
Добраться до мазара Ашик Айдан Пир оказалось делом нелегким. Машины отказывались ехать в глубь Каракумов, так как боялись песчаных бурь, да и сама дорога могла занять часов пять-шесть. Поэтому Карим решил сначала добраться до поселка Йыланлы и уже оттуда пытаться уехать в сторону мазара.
Приехав на автовокзал, мы сели в автобус до Йыланлы и через несколько часов были уже в этом маленьком городке. Как только мы вышли из автобуса, послышался протяжный и в то же время очень звонкий голос муэдзина, призывающего мусульман к молитве. Это был уже вечерний намаз. Искать машину до мазара было уже поздно, и Карим решил остановиться на ночлег в мечети, которая находилась рядом с автобусной остановкой. Иногда служители разрешали путникам переночевать в караван-сарае при мечети. По окончании намаза, наудачу, мы обратились к местному имаму с подобной просьбой. Но он сказал, что комната для путников вся забита строительным материалом и рад бы помочь, да не может.
В это время мимо проходил тот самый муэдзин, которого мы слышали на остановке. Он поздоровался с нами и уже собрался идти дальше, как вдруг Карим заговорил с ним. Говорили они на узбекском, но человек, который представился как Аблулла, был похож на типичного русского мужика, с седеющей, но ещё рыжей бородой. На вид ему было лет 60. После недолгих переговоров он пригласил нас переночевать в своём доме. Во время чая с лепёшками и фруктами Абдулла рассказал нам свою историю. Его настоящее имя Степан, и родители у него были русскими. Они переехали в Азию из России сразу после революции и обосновались в Дошагузе. Оба родителя были медиками. В начале 20-х годов их расстреляли басмачи, а его, трехлетнего мальчика, взял на воспитание имам местной мечети. Он растил его вместе со своими детьми и с малых лет приучал их всех к Корану и чтению намаза. К десяти годам Абдулла знал наизусть большое количество сур Священной мусульманской книги и мог свободно читать и писать на арабском языке. Но в Советском Туркменистане отношение к религии было известным — «это опиум для народа», со всеми вытекающими последствиями. И поэтому имам со своей семьёй перебрался в маленький городок Йыланлы. Здесь он понемногу начал восстанавливать разрушенную мечеть и втайне от властей читал проповеди и совершал для немногих прихожан коллективные намазы. После Отечественной войны (1941—1945 гг.) место имама занял его младший сын, а Абдулла был его помощником и исполнял обязанности муэдзина в отстроенной прихожанами мечети.
У Абдуллы был сильный и звонкий голос, и многие мусульмане плакали, когда он мелодично призывал их к молитве.
Уже много лет он живёт один. У него была жена-узбечка, но она умерла во время родов. Ребёнка врачи также спасти не смогли. Вот такую историю рассказал нам русский муэдзин.
Перед тем как лечь спать, Абдулла спросил у Карима: — Что заставило вас забраться в такую глухомань?
— Мы учёные и собираем материал о культуре и жизни местного населения, — отвечал Карим. — Особенно нас интересуют дервиши и места, где их можно встретить, — уже более конкретно сказал он.
— Сейчас их почти не осталось, а вот когда я был маленьким, их можно было встретить в любом кишлаке, на базаре или на дороге. Однажды я видел дервиша, который заговаривал змей. Он пел им свои песни, и они слушали его. Да, это необычные люди. И сейчас встретить их не просто, разве что на дальних мазарах, — задумавшись, сказал Абдулла.
— Вот мы и собираемся завтра на мазар Ашик Айдан Пира. Но говорят, это далеко в пустыне и туда трудно добраться? — продолжил разговор Карим.
— Я слышал об этом святом. Он был певцом и бродячим поэтом и разговаривал со всеми только стихами. Аллах наградил его таким даром, — сказал Абдулла и затем продолжил:
— Машины туда едут не охотно. Только иногда, по праздникам, паломники скидываются и берут грузовик, чтобы съездить к святому. Но сейчас не сезон, все машины на хлопке, да и жара в пустыне под 50 градусов.
— Ничего, если Аллаху будет угодно, то Он приведёт нас к этому мазару, — заканчивая разговор, сказал Карим.
Утром мы встали до восхода солнца. Абдулла уже был в мечети и своим звонким голосом созывал прихожан на утренний намаз.
Совершив молитву и выпив по пиале чаю, Карим сказал, что знает, как нам добраться до мазара. Велев мне быть готовым к отъезду, он вышел на улицу. Уже через двадцать минут возле дома стоял уазик и мы прощались с Абдуллой, поблагодарив его за ночлег.
На каждом святом месте мы оставались не более двух-трёх дней. За это время Карим узнавал много информации о тех дервишах, которые посещали эти места, но мало кто из них заинтересовывал его по-настоящему. Кроме дервишей, Карима интересовали и местные лекари-табибы, целители, все те, кто обладал любыми экстрасенсорными способностями. Он беседовал с ними и делал какие-то пометки в своём блокноте.
Моя же роль в этих встречах была незначительной. Я не знал языка и не обладал способностями Карима и поэтому использовал возможность общения для своего личного обучения. А учился я, наблюдая их беседы, и старался при возможности получить ответы на свои вопросы у Карима. Хотя это случалось не часто. Карим был сторонником «бессловесного» обучения. Иногда на мои вопросы он отвечал:
— Что смог понять — то понял, что не понял — значит, не твоё.
Но не только люди были в поле внимания Карима. Он придавал большое значение тем святым местам, на которых мы останавливались. В основном это были мазары с захоронениями известных суфийских мастеров. Карим считал, что эти места обладают энергией благодати и могут не хуже экстрасенсов воздействовать на физическую и духовную структуру человека.
Каждое святое место, которое мы посещали, имело своё определённое звучание. Совершая ритуал поклонения, можно было ощутить особое душевное спокойствие, которое окутывало тебя и создавало чувство умиротворённости. На отдельных святилищах даже я, не обладая особыми способностями, мог чувствовать внутреннюю вибрацию этого места.
За три недели пребывания в Азии мы с Каримом побывали более чем в десяти городах Узбекистана, Туркмении и Казахстана и посетили около двадцати святых мест. Некоторые из них запомнились мне особенно ярко, потому что на них я испытал наиболее значимые моменты своего душевного переживания.
Одно из них располагалось в песках пустыни Каракумы на юг от небольшого туркменского городка Йыланлы. Этот адрес мы узнали на базаре города Ташауза (Дошагуз) у дервиша-танцора, развлекающего своими плясками посетителей рынка. И как оказалось в дальнейшем, этот дервиш стал направляющим звеном в ряду последующих встреч.
Мы сидели с Каримом в чайхане, и вдруг он неожиданно сорвался с места и крикнул мне на бегу:
— Жди меня здесь, я скоро буду.
Я остался сидеть в чайхане и наблюдал всё происходящее через открытое окно. Выскочив на улицу, Карим быстрым шагом направился к небольшой толпе, обступившей человека, танцующего в середине круга. Дождавшись, когда тот закончит пляску и соберёт деньги за своё выступление, он подошёл к нему, и они какое-то время разговаривали между собой. Я видел, как «танцор» махал руками то в одну, то
в другую сторону, явно указывая какое-то направление. Через некоторое время Карим вернулся в чайхану.
— Интересный этот харабати, — начал он, —отказался от чая, однако выудил у меня кучу денег за адрес одного святого места в Каракалпакии недалеко от Ургенча. Но перед этим посоветовал побывать на мазаре Ашик Айдан Пира, святого, покровителя поэтов и танцоров. Завтра с утра мы попытаемся туда попасть. Путь будет нелёгким, место расположено далеко в пустыне. А сейчас в гостиницу и завтра с утра в путь. Да поможет нам Аллах.
Добраться до мазара Ашик Айдан Пир оказалось делом нелегким. Машины отказывались ехать в глубь Каракумов, так как боялись песчаных бурь, да и сама дорога могла занять часов пять-шесть. Поэтому Карим решил сначала добраться до поселка Йыланлы и уже оттуда пытаться уехать в сторону мазара.
Приехав на автовокзал, мы сели в автобус до Йыланлы и через несколько часов были уже в этом маленьком городке. Как только мы вышли из автобуса, послышался протяжный и в то же время очень звонкий голос муэдзина, призывающего мусульман к молитве. Это был уже вечерний намаз. Искать машину до мазара было уже поздно, и Карим решил остановиться на ночлег в мечети, которая находилась рядом с автобусной остановкой. Иногда служители разрешали путникам переночевать в караван-сарае при мечети. По окончании намаза, наудачу, мы обратились к местному имаму с подобной просьбой. Но он сказал, что комната для путников вся забита строительным материалом и рад бы помочь, да не может.
В это время мимо проходил тот самый муэдзин, которого мы слышали на остановке. Он поздоровался с нами и уже собрался идти дальше, как вдруг Карим заговорил с ним. Говорили они на узбекском, но человек, который представился как Аблулла, был похож на типичного русского мужика, с седеющей, но ещё рыжей бородой. На вид ему было лет 60. После недолгих переговоров он пригласил нас переночевать в своём доме. Во время чая с лепёшками и фруктами Абдулла рассказал нам свою историю. Его настоящее имя Степан, и родители у него были русскими. Они переехали в Азию из России сразу после революции и обосновались в Дошагузе. Оба родителя были медиками. В начале 20-х годов их расстреляли басмачи, а его, трехлетнего мальчика, взял на воспитание имам местной мечети. Он растил его вместе со своими детьми и с малых лет приучал их всех к Корану и чтению намаза. К десяти годам Абдулла знал наизусть большое количество сур Священной мусульманской книги и мог свободно читать и писать на арабском языке. Но в Советском Туркменистане отношение к религии было известным — «это опиум для народа», со всеми вытекающими последствиями. И поэтому имам со своей семьёй перебрался в маленький городок Йыланлы. Здесь он понемногу начал восстанавливать разрушенную мечеть и втайне от властей читал проповеди и совершал для немногих прихожан коллективные намазы. После Отечественной войны (1941—1945 гг.) место имама занял его младший сын, а Абдулла был его помощником и исполнял обязанности муэдзина в отстроенной прихожанами мечети.
У Абдуллы был сильный и звонкий голос, и многие мусульмане плакали, когда он мелодично призывал их к молитве.
Уже много лет он живёт один. У него была жена-узбечка, но она умерла во время родов. Ребёнка врачи также спасти не смогли. Вот такую историю рассказал нам русский муэдзин.
Перед тем как лечь спать, Абдулла спросил у Карима: — Что заставило вас забраться в такую глухомань?
— Мы учёные и собираем материал о культуре и жизни местного населения, — отвечал Карим. — Особенно нас интересуют дервиши и места, где их можно встретить, — уже более конкретно сказал он.
— Сейчас их почти не осталось, а вот когда я был маленьким, их можно было встретить в любом кишлаке, на базаре или на дороге. Однажды я видел дервиша, который заговаривал змей. Он пел им свои песни, и они слушали его. Да, это необычные люди. И сейчас встретить их не просто, разве что на дальних мазарах, — задумавшись, сказал Абдулла.
— Вот мы и собираемся завтра на мазар Ашик Айдан Пира. Но говорят, это далеко в пустыне и туда трудно добраться? — продолжил разговор Карим.
— Я слышал об этом святом. Он был певцом и бродячим поэтом и разговаривал со всеми только стихами. Аллах наградил его таким даром, — сказал Абдулла и затем продолжил:
— Машины туда едут не охотно. Только иногда, по праздникам, паломники скидываются и берут грузовик, чтобы съездить к святому. Но сейчас не сезон, все машины на хлопке, да и жара в пустыне под 50 градусов.
— Ничего, если Аллаху будет угодно, то Он приведёт нас к этому мазару, — заканчивая разговор, сказал Карим.
Утром мы встали до восхода солнца. Абдулла уже был в мечети и своим звонким голосом созывал прихожан на утренний намаз.
Совершив молитву и выпив по пиале чаю, Карим сказал, что знает, как нам добраться до мазара. Велев мне быть готовым к отъезду, он вышел на улицу. Уже через двадцать минут возле дома стоял уазик и мы прощались с Абдуллой, поблагодарив его за ночлег.
Фрагмент из книги Санджара Абдул Малика "Люди упрёка и порицания"
