Дервиш
Дервиш – это странствующий мистик-суфий, который живет в Боге и для Бога. Посох, скромная власяница и дорожная сумка – вот почти все, что у него есть. Долго странствовал Дервиш по свету и побывал в разных краях, закаляя свой дух и тело, развивая волю, и собирая мудрость, рассыпанную по всему миру. После длительного странствия Дервиш присел на склоне горы, чтобы немного передохнуть. Вот он сидит и смотрит на раскинувшуюся внизу великолепную долину, покрытую лесами, живописными лугами и полями. За долиной возвышается горное плато, усеянное алыми тюльпанами. Ярко-красный ковер из тюльпанов простирается почти до самого горизонта. Синее небо. Тишина. Горы Азербайджана.
Трудно сказать, молод Дервиш, или стар. Волосы его поседели, но взгляд все еще по-детски восторженный и задорный. Губы Дервиша застыли в блаженной полуулыбке. В его взгляде можно прочитать следующее: «Как прекрасна Природа, как прекрасен Мир, как прекрасна жизнь! Живи, дыши полной грудью, наслаждайся каждым мигом, радуйся».
Дервиш сидит на склоне горы, а теплый южный ветер обвевает своим дыханием его загорелое, умиротворенное лицо. Пряный аромат трав пьянит его, вызывая радость, граничащую с восторгом. Здоровая энергетика Природы, необыкновенная аура этих мест буквально пронизывают каждую клеточку тела Дервиша.
Дервиш одет опрятно, но скромно, можно сказать даже бедно. В руке он сжимает суфийский посох «эса». На плече у него кожаная походная сумка «кешкюль», в которой припасено немного еды – терпкий овечий сыр «мотал», тонкие листы сушеных лепешек – «лаваш», ну, и, еще сосуд с родниковой водой.
Дервиш худощав, но бодр и спокоен. Духовная пища и божья благодать насыщают его лучше, чем обычные земные яства. Дервиш сидит у самого обрыва скалы и наслаждается великолепным ландшафтом, раскинувшимся у его ног. С высоты птичьего полета ему открывается залитый ярким солнечным светом чудесный мир. Дервиш смакует прекрасный пейзаж, упивается им, так же, как бабочка пьет нектар из распустившегося цветка.
Дервиш беседует с Миром. Мир беседует с ним. Дервиш беседует с Богом, Бог беседует с ним. Дервиш молится. Но молится не так, как молятся в обычное время остальные верующие люди. Дервиш молится как суфий. Вся жизнь суфия, каждый его вздох, каждая мысль, каждое чувство есть молитва. Дервиш знает, что Бог пронизывает всю нашу Вселенную. Бог присутствует в каждой травинке, в каждом камешке, в каждой пылинке, и, конечно же, Бог живет и в самом Дервише. В памяти Дервиша всплывают мистические стихи, написанные шестьсот лет назад великим азербайджанским суфием Имадеддином Насими: «Единенье с Творцом, вот святое вино моей веры, и я на пиру эту чашу до дна осушил!».
Да, жарко было тогда в Алеппо в 1417 году! Именно в этот роковой год в далекой Сирии, по приказу жестокого эмира, с поэта Насими заживо содрали кожу. Поэта убили за вольные стихи, за убеждения, за свободомыслие. В тот день центральная площадь древнего Алеппо была заполнена народом. Место казни. Беснующаяся чернь. Потные, мускулистые палачи в черных масках. Надменные вельможи, увешенные рубинами и сапфирами. Толстый эмир с оплывшим лицом и пустыми бегающими глазками. Запах пота и гнили, дорогих благовоний и жарящегося в близлежащей харчевне шашлыка. От всего этого кружилась голова, а глаза застилало густой пеленой. А тут еще рев верблюда, веселый хохот мальчишек в соседнем дворе, и истошный вопль разносчика воды: «Вода, холодная вода! Родниковая вода! Покупайте холодную воду!». Коловращение жизни. Люди живут, кричат, радуются, влюбляются, злятся, мстят, дерутся и мирятся. А рядом, под апокалипсическим свинцовым небом, медленно умирает влюбленный в Бога поэт Насими. Он умирает один среди многотысячной толпы. Хотя…. Нет, Насими вовсе не один. Он один на один с Богом.
Дервиш одет опрятно, но скромно, можно сказать даже бедно. В руке он сжимает суфийский посох «эса». На плече у него кожаная походная сумка «кешкюль», в которой припасено немного еды – терпкий овечий сыр «мотал», тонкие листы сушеных лепешек – «лаваш», ну, и, еще сосуд с родниковой водой.
Дервиш худощав, но бодр и спокоен. Духовная пища и божья благодать насыщают его лучше, чем обычные земные яства. Дервиш сидит у самого обрыва скалы и наслаждается великолепным ландшафтом, раскинувшимся у его ног. С высоты птичьего полета ему открывается залитый ярким солнечным светом чудесный мир. Дервиш смакует прекрасный пейзаж, упивается им, так же, как бабочка пьет нектар из распустившегося цветка.
Дервиш беседует с Миром. Мир беседует с ним. Дервиш беседует с Богом, Бог беседует с ним. Дервиш молится. Но молится не так, как молятся в обычное время остальные верующие люди. Дервиш молится как суфий. Вся жизнь суфия, каждый его вздох, каждая мысль, каждое чувство есть молитва. Дервиш знает, что Бог пронизывает всю нашу Вселенную. Бог присутствует в каждой травинке, в каждом камешке, в каждой пылинке, и, конечно же, Бог живет и в самом Дервише. В памяти Дервиша всплывают мистические стихи, написанные шестьсот лет назад великим азербайджанским суфием Имадеддином Насими: «Единенье с Творцом, вот святое вино моей веры, и я на пиру эту чашу до дна осушил!».
Да, жарко было тогда в Алеппо в 1417 году! Именно в этот роковой год в далекой Сирии, по приказу жестокого эмира, с поэта Насими заживо содрали кожу. Поэта убили за вольные стихи, за убеждения, за свободомыслие. В тот день центральная площадь древнего Алеппо была заполнена народом. Место казни. Беснующаяся чернь. Потные, мускулистые палачи в черных масках. Надменные вельможи, увешенные рубинами и сапфирами. Толстый эмир с оплывшим лицом и пустыми бегающими глазками. Запах пота и гнили, дорогих благовоний и жарящегося в близлежащей харчевне шашлыка. От всего этого кружилась голова, а глаза застилало густой пеленой. А тут еще рев верблюда, веселый хохот мальчишек в соседнем дворе, и истошный вопль разносчика воды: «Вода, холодная вода! Родниковая вода! Покупайте холодную воду!». Коловращение жизни. Люди живут, кричат, радуются, влюбляются, злятся, мстят, дерутся и мирятся. А рядом, под апокалипсическим свинцовым небом, медленно умирает влюбленный в Бога поэт Насими. Он умирает один среди многотысячной толпы. Хотя…. Нет, Насими вовсе не один. Он один на один с Богом.
1 2
