Ишыки, их эволюция - от бродяжничества к оседанию в текке
Внутри страны дервиши, частично утрачивая бродяжнический характер, поддались постепенно местной культуре, нравам и обычаям. Они оседают на земле; текке и завие превращаются в духовные феоды; дервиши ушли в мирские заботы, и страх перед ними исчезает. Эволюция дервишей-ишыков ясно это показывает: бунтари-еретики укрощены, и им прощаются прошлые безобразия.
В указах, собранных Ахмедом Рефиком, отсутствует термин «бекташи», может быть в силу официального положения ордена — покровителя янычарского войска. Бекташи жили спокойно, никто не тревожил их в текке, а между тем среди них были баба, предки которых когда-то мутили Малую Азию. На них воздействовали потом и хуруфи.* Между бекташи и шиитами были и точки соприкосновения: они почитали Али, соблюдали шиитские праздники и обычаи, распевали стихи (иляхи) поэта Хатаи, т. е. шаха Исмаила. Но бекташи были турки, приемлющие турецкую государственность, турки из «простого народа», подчеркивает М. Фуад Кёпрюлю, и национальность они всегда сохраняли; этим они отличались от шиитов, выходцев из Ирана, тяготевших к Ирану, враждебно относившихся к туркам-суннитам. Близкие к миру, бекташи скопили большие земли; это были духовные князья-феодалы, поддерживающие феодальный строй.
В документах речь идет постоянно об ишыках, как будто между терминами «бекташи» и «ишык» существует тождество. Во всяком случае ишыки близки к бекташи; они устроились в текке и завие, давно занятых бекташи, как, например, в Сеидигази (около Эскише- хира) или в Акязылу (около Варны).
Историк Ибрагим Печеви, говоря об ишыках, сравнивает их с «братьями» (birat) в гяурских странах; как уроженец Беча он мог наблюдать католических монахов (fratres); в Малой Азии, как видно из Венсана де Бовэ, они были уже в XIII в., т. е. после образования в 1204 г. Латинской империи.
Наружность ишыков производила отталкивающее впечатление: растительность на лице была у них вьщипана, они ходили босиком.
Первоначально ишыки несли с собой «новшества», и указ № 7 от 1559 г. запрещает принимать их в завие Сары Салтука. Они явно склонны были к шиитству, соблюдали шиитские дни: день ашура — десятый день месяца мохаррема, когда в 680 г. пал Хюсейн, сын Али, в Кербеле. Играя на музыкальных инструментах, распустив знамена, ходили они по улицам Эдирне. Так уже у них «заведено исстари», замечает указ (№ 5), и не только у них: Ибн Баттута (XIV в.) рассказывает, что в Бурсе ахи Шемседдин справлял 10 число мохаррема; день траура, ахи ознаменовывали пением и пляской.
Впрочем, и сунниты — может быть, не так явно, как шииты,— почитали этот день. Турецкая литература знает поэмы о несчастье под Кербелой; у историка Али Челеби, автора «Кюнхуль-ахбар», есть плач, который выдает настроения, в XVI в. бытовавшие в Турции в интеллигентских кругах.
Крикливая речь, шумная игра на сазе, развратное поведение — вот черты ишыков, отмечаемые в указах. Это «люди смуты», «люди новшества». Ишыки в Ахьёлу отвергают книги, регулирующие наследственное право, квалифицируя их, как солому и труху. Когда кто-нибудь из них умирает, они хоронят его на отдельном кладбище, так как не хотят лежать рядом с «псами» ( указ № 17). В Ахьёлу движение ишыков, среди которых в 1567 г. появился пророк Тур, широко развернулось.
Указ № 19 от 1567 г. на имя бейлербея Анатолии и кади Денизли раскрывает порядки, заведенные в завие в Сару-баба: посетители должны простираться ниц перед ними; ишыки высмеивают тех, кто носит имена «проклятых» Омара, Османа, и не допускают к себе, пока суннит не переменит имени. От молитвы ишыки уклоняются, объясняя, что служение «угоднику», т. е. Сару-баба, освобождает их от молитвы.
Естественно, что у правительства они на подозрении, и указы часто предлагают проверить слухи, дошедшие до правительства, о неблагопристойном их поведении (указы № 7, 10, 12).
1 2
