В церкви, у широко раскрытых царских врат, были разостланы ковры и шубы. На них, поджав ноги, сидел Бату-хан. Он рассеянно кивал головой, слушая, что рассказывал сидящий рядом Хаджи Рахим. Дервиш был в русском нагольном полушубке и меховых сапогах — подарок Бату-хана.
Священник в рясе, придерживая рукой серебряный крест на груди, тихо ходил по церкви и, крестясь, прилеплял восковые свечи перед каждой иконой. Это он.делал по приказу монгольского владыки, который ему заявил через толмача: «Я хочу выразить почтение каждому урусутскому богу. Я не хочу, чтобы какой-нибудь урусутский бог на меня сердился и мне вредил».
Священник косился на Бату-хана, который продолжал безмолвно сидеть. Хаджи Рахим ему говорил:
- Я снова умоляю тебя — отпусти меня. Я не хочу быть в этом море крови. Зачем ты истребляешь столько народов, которые хотят жить мирно и свободно?..
- Пусть охраняют мечом свою свободу! Монголы сильнее всех. Вся вселенная должна покориться потомкам моего деда — Священного Воителя.
- Зачем я тебе? Отпусти меня.
- Нет, ты будешь следовать за мной. Я слышу кругом одну лесть. Правду говорят мне только Субудай- багатур, Юлдуз-Хатун и ты... Мое желание — иметь всегда человека, который говорит правду. Конечно, ты должен говорить правду, только когда мы вдвоем. Если ты начнешь меня осуждать при других, я прикажу переломить также и тебе хребет, чтобы другие меня боялись...
- Кто говорит правду, умирает не от своей болезни.
Бату-хан повернулся к священнику, проходившему мягкими шагами по церкви:
- Почему хорошо пахнет?
- Я кадил перед священными иконами.
- Что такое «кадил»? Покажи.
Священник подсыпал на угли кадила ладана и начал кадить перед иконой. Бату-хан засопел:
- Дзе-дзе! Это хорошо! Махай на меня!
Священник испуганно перекрестился:
- Господи, прости мое прегрешение!.. — И он стал размахивать кадилом перед Бату-ханом.
- Чьи боги сильнее? — продолжал Бату-хан. — Урусутские или монгольские?
- Бог один.
- Неправда. Сколько у вас богов навешано по стенам? Богов много, и добрых и злых. А самый могучий— наш бог Сулъдэ, бог войны. Он даст нам победу, и все покорятся нашему мечу. Тогда монголы будут править всей вселенной!..
Битва
Из книги Хаджи Рахима:
«О вечное небо! Ты все еще заставляешь меня быть очевидцем потрясающего ужаса, переживать бессильное негодование, бесполезное сострадание!
Я видел ужасную битву, в свирепый мороз, на льду замерзших бездонных болот. Я видел, как десятки тысяч полных зверской ярости татар напали на несколько тысяч урусутских крестьян, из которых ни один не подумал сдаться в плен, а все резались мечами и ножами и рубились топорами с той же отчаянной отвагой, с какой отбиваются и грызутся до последнего вздоха волки, окруженные охотниками.
Я все это видел и не умер, а все еще живу!..»
После яростных стычек с урусутами в монгольском войске стало много раненых, не хватало лекарей. Бату-хан направил Хаджи Рахима, как искуссного врачевателя, в передовой отряд своего войска.
Хаджи Рахим находился при двадцатитысячном отряде темника Бурундая. Он получил от него добронравного коня и возил с собой кожаный ящик с чистыми повязками, с серой в порошке, с жженым войлоком, с целебными настойками и другими средствами для перевязки и лечения раненых.
Небольшой, но сильный монгольский конь мчался или останавливался вместе со всем отрядом и не слушался повода Хаджи Рахима, который должен был изо всех сил держаться за седло и за гриву, чтобы не свалиться.
Бурундай приказал отряду быть готовым выступить по первому призыву боевых рожков. Всадники не отходили от своих коней и, привязав повод к поясу, лежали всю ночь в снегу, свернувшись, как кошки, у передних копыт своего коня. Под утро, когда прозвучали рожки, кони заиндевели и казались серебряными.
Предстоял опасный набег на боевой стан урусутов, готовых к схватке и защите. Каждый монгол знал, что его ждет удача или смерть в далекой, чужой земле.
