- Что тебя привело в этот дом отверженных?
- Я ищу родственника, дервиша Хаджи Рахима аль- Багдади. Нет ли такого?
- Да проклянет его аллах и да сохранит нас, меня и тебя, от сомнения и знакомства с ним!
- За что его посадили? Я знал его человеком праведным.
- Хорош праведник! Он посажен по требованию святейшего шейх-уль-ислама и достойнейших имамов за равнодушие к священным Книгам, за дерзкое вольнодумство и за то, что в разговоре он никогда не упоминал имени аллаха всевышнего. Гибелью стал его конец!.. Огонь будет его жилищем!.. Туда ему и дорога!
Туган подумал и сказал:
- Обвинения ему предъявлены тяжелые, но, может быть, ты все же позволишь мне как-нибудь облегчить его судьбу?
- Не старайся напрасно! Ему сохранили жизнь только по требованию Махмуд-Ялвача, великого визиря у могучего владыки нашей страны, хана Джагатая. Дервиша не выпустят, прежде чем он не напишет книгу о жизни и походах потрясателя вселенной Чингиз-хана.
- А когда Хаджи Рахим окончит свои записки, его выпустят?.
- Чего захотел! Даже если он раскается в своих прегрешениях, его выведут из
тюрьмы только для того, чтобы перед толпой на площади ему отрезать язык и руки. Вот почему «дивона» уже два года пишет книгу и будет писать еще лет тридцать, чтобы отдалить день своей гибели.
Туган сказал:
- Так как Хаджи Рахим был моим благодетелем, учил меня читать и писать по-арабски и кормил меня, когда я умирал от голода, я готов на богоугодные дела пожертвовать мой единственный золотой динар... —Туган показал золотую монету.— А ты, великий начальник, прояви милость к обреченному на гибель и позволь мне повидать Хаджи Рахима.
- Дай мне золотой динар и ступай в следующий двор. Там ты можешь любоваться, сколько хочешь, своим сумасшедшим «дивоной».
Туган положил золотую монету в выкрашенную красной хенной ладонь начальника тюрьмы и прошел в каменные ворота.
В железной клетке
В глубине узкого дворика в стене темнело квадратное отверстие с железной решеткой. Taм, в груде тряпок, копошилось что-то темное.
Около клетки прижалась к стене тонкая фигура, завернутая в длинную до земли черную шаль, обычную у женщин бродячего племени люли.
Туган осторожно подошел. Женщина повернула голову. Знакомые черты поразили его: то же смуглое золотистое лицо, те же карие пытливые глаза, но исчезла прежняя беззаботность. Метнув пристальный взгляд, женщина отвернулась... Сомнений нет — это была Бент-Занкиджа.
Туган подошел ближе, вглядываясь внутрь клетки. В ней заключенный мог с трудом сидеть согнувшись. Из темноты показались косматая грива черных вьющихся волос и горящие, впивающиеся глаза. Несмотря на страшную перемену в исхудавшем лице, Туган не мог не узнать Хаджи Рахима. Дервиш подполз к прутьям клетки и прижался к ним волосатым лицом.
- Ты пришел вовремя, младший брат мой!— хрипел он.— Подойди ближе, Туган, и выслушай мои последние желания. Злобные имамы хотят сгноить меня в клетке или для устрашения толпы обстричь мне уши и разрубить на части…
Но разве могут они убить свободную мысль, задушить мою пылающую ненависть?.. Теперь я написал все, что они хотели,но прочтя мои записки, они сожгут на костре и мои записки и меня… Ведь я не расхваливал, как они краснобородого Чингиза и не сочинял хвалебных медовых песен татарским поработителям Хорезма, толстокожим убийцам женщин и детей... Я смело написал правду о том, что видели мои глаза... Я сделал все, что мог, и теперь пришел мой последний день разлуки. Похороните меня под старым платаном на берегу Салара... Мой учитель Абу Али ибн Сина был величайший мудрец, а гонимый тупыми злобными имамами он умер в тюрьме на гнилой соломе... Он знал все тайны вселенной, но не знал одной, как спастись от смерти!..
