Каландары*
- Мы должны остановиться здесь, — сказал Спин Дил, решительно нажав своей огромной патанской рукой на ручной тормоз. Он повернул голову, и бесстрастный взгляд снайпера уставился в меня, пока я не почувствовал, что неуместно сомневаться в его решении, несмотря на то, что он был моим наемным работником.
Солнце грело так, как будто это был жаркий английский летний день, и белая пыльная змейка индийской дороги, казалось, дремала в необъятном просторе Уттар Прадеша, который когда-то назывался Объединенные провинции Британской Индии.
Слева от нас была деревня, полускрытая уклоном и насыпью шоссе, подобная полумиллиону других индийских деревень — тихая в середине дня, неблагоустроенная на наш западный взгляд, лишенная какого- либо живописного очарования и, определенно, нищенская.
Спин Дил, член клана Каттак, воин Хайберской земли, чье имя на пушту значит «Белое (чистое) сердце», не был слишком сентиментальным, но знал свои обязанности.
- Вот там, — сказал он, — в низине, в половине выстрела из винтовки, находится Дарга Пира Каландара. Мы идем туда.
На небольшом расстоянии от деревни была низкая стена, а за ней купол и строение, отмечающие захоронение мусульманских мистиков. Это было непритязательное место, но от него действительно веяло атмосферой иного мира, и я карабкался вслед за Спин Дилом, пока мы не оказались у колодца перед входом в гробницу. Над низким входом был камень, на котором мы едва смогли разобрать надпись персидско-арабскими буквами (которые сегодня повсеместно' заменяются на индуистское письмо деванагари), что это место упокоения Пир-и- Бедара — Бодрствующего Мудреца. «Пир» буквально означает «древний, старый», но им могут назвать и весьма молодых людей, если они достигли уровня учителя и у них есть ученики. Оно эквивалентно «гуру» на хинди, и определенному образу Шейха на арабском. Каттак, со своей светлой кожей и серыми глазами, в европейском костюме, которому противоречили только коническая феска и свернутая жгутом чалма, выглядел как западный человек. Он работал на семью дипломатов в Нью-Дели и, как все патаны, с готовностью принял западные обычаи — до определенной степени. Сложение патана больше подходит для двубортного костюма, чем более изящная индийская фигура. Он вынул из кармана своего пиджака мелкую монетку, взвесил ее на миг на своей ладони, затем, подобно игроку в крикет, перебросил ее через купол.
- Ты тоже можешь это сделать, — он посмотрел на меня с зубастой ухмылкой с высоты своего огромного роста, ни в коей мере не устыдившись своего суеверия, — влияние Пира принесет нам то, что нужно; он работает в невидимом мире.
Я перебросил рупию через купол, не зная точно, должен ли я загадать желание или нет.
- Хорошо, — сказал Спин Дил, — пойдем.
Пока мы мчались к Миируту, мой компаньон, который с самого начала поставил себя выше, чем просто наемный работник, рассказал мне о странной общине, к которой принадлежал этот святой. Значение и происхождение названия каландар, так же как и слова суфий, обозначающего мистика на Среднем Востоке, покрыто тайной. Некоторые говорят, что оно было специально придумано, чтобы избежать всяких ассоциаций, которые будут связаны с любым настоящим названием. Ближайшие к этому слова в местных языках — кваал, что по-турецки значит «чистый», и калаантар, обозначающее по-персидски вождя какого-то ранга. Сами каландары обычно отказываются обсуждать эту тему.
Трудно отличить каландара от факира, отчасти потому, что сами они иногда называют себя обоими этими именами, но в основном потому, что они блуждают по сельской местности в чем-то, что едва ли можно назвать одеждой. Их почитают и даже боятся, поскольку они, по слухам, владеют магическими силами. Это один из дервишеских орденов, у которого много общего с индийскими факирами, с которыми они часто в прекрасных отношениях. Когда мы добрались до города, я попросил этого человека из пограничного района свести меня с одним из каландаров, которых, как я понял, было не так просто найти.
