Я произнес: - «Латаиф». У суфиев это технический термин, он обозначает определенные области тела, которые, как они считают, имеют большее потенциальное сродство с духовностью, чем другие. Каландар странным образом пробудился к жизни.
- Просветление латаиф есть путь к цельности. — Его глаза сверкали, и он махал руками в воздухе. — Ни один мудрец, который не учит методу наполнения силой этих тайных областей тела, не может быть твоим проводником.
Тут он встал, сделал правой рукой быстрый эллиптический знак над своей грудью, который я заметил в самом начале, и, перемахнув через перила веранды, покинул меня, уйдя прочь из моей жизни.
Когда я вернулся в Дели, то с помощью одного из друзей находчивого Спин Дила встретил каландара другого типа. Ему было между тридцатью и сорока годами, он был наполовину перс и работал в банке. Он показал мне изображение одного из величайших каландарских учителей, которому, конечно, пришлось пройти через все строгости каландарской жизни, прежде чем он стал мудрецом. Его юбилей совсем недавно праздновали по всей Индии, но я пропустил его. На портрете был изображен человек, в избытке наделенный растительностью на лице («он отрастил это, когда закончил свое каландари»), сидящий на коврике из тигровой шкуры с поднятыми вверх ладонями и соединенными пальцами. Только нижняя часть его тела была покрыта белой тканью. Подпись гласила: «Его Благословенное Присутствие Бу Али Шах Каландар, год 1100 Хиджры». Первоначально он был муфтием Дели, но оставил схоластические занятия после упрека одного факира, что он не развит в подлинном смысле. Мой юный друг — каландар Имтиаз, объяснил, почему столь фрагментарные сведения о дервишах — это все, что, как правило, можно узнать без огромных затрат времени и сил на путешествия и исследования.
- Мистик нашего ордена, — сказал он, — и это относится и к большинству других орденов, — не должен открывать вновь принятым ничего, кроме той части Пути, которую он знает в совершенстве. В случае вовсе непосвященных , он вынужден говорить почти на другом языке, потому что средства обычной речи просто не способны передать такие переживания, которые не похожи ни на что из того, что обычный человек встречает в жизни.
Я спросил его, возможно ли собрать из разных источников нечто о сущности пути, который называют суфийским.
- Только если бы ты получил посвящение от многих разных людей, и если бы каждый из них повел тебя в определенном направлении, и если бы ты затем смог все это изложить на бумаге — тогда может быть. Но это никогда не случится.
- Почему?
- Потому что, как ты должен понимать, твой учитель наставляет на Путь таким способом, который больше всего подходит тебе; затем следующий начнет с того, на чем остановился предыдущий. Так что никто не может достичь Истины, разбрасываясь во все стороны.
Я спрашивал, себя почти вслух, чего этот молодой человек надеялся достичь практиками, которые, казалось, не вязались с той современной жизнью, которой он жил, — в маленькой квартирке, обставленной английскими книгами и грамматикой хинди. Он ответил мне:
- Путь каландаров переплетается со многими другими путями. Один из таких путей есть путь современной жизни. Человек, у которого есть к этому ключ, — учитель. И именно от таких учителей произойдет будущее развитие человека.
Чувствует ли он, что каландары делают что-то такое, что повлияет на Восток и на Запад? И как на самом деле произойдет та трансформация, о которой говорили все встреченные мной мистики?
- Если бы кто-то действительно это знал, в полном смысле того, что называется знанием, — ответил он, — это бы уже случилось. Религиозные люди находят, время от времени, что вера трудна для них. Мы лишь в немного лучшем положении. У нас есть чувство уверенности, что эта трансформация произойдет. Лично я чувствую, что это будет иметь место на Западе. Но процесс должен продолжаться и на Востоке — хотя бы ради нас самих. Хотя бы только затем, — добавил он, подумав, — чтобы держать здесь лампу зажженной, чтобы людям было где взять огня.
