Увидев розовые лучи, скользнувшие по могилам, дервиш вскочил.
- В дорогу, Бекир, пойдем дальше!
Навьючив осла мешком с остатками ячменя, дервиш заглянул в хижину. Вместо четырех человек, сидевших у стены, теперь оставался только один. Раскрытые карие глаза смотрели тускло и не мигая.
- Куда же девались остальные мертвецы? Неужели они улеглись в могилы? Нет, Хаджи Рахим не хочет оставаться здесь; он пойдет дальше, в города Хорезма, туда, где много радостных людей, где льется беседа мудрецов, свежая, как молоко и мед.
- Помоги мне, правоверный! — прошептал хриплый голос. У сидевшего человека зашевелилась волнистая борода.
- Кто ты?
- Махмуд...
- Ты из Хорезма?
- У меня золотой сокол...
- Ойе! — удивился дервиш.—Правоверный, умирая, думает о своем соколе! Выпей воды!
Больной с трудом отпил несколько глотков из тыквенной бутылки. Его блуждающие глаза остановились на дервише.
- Меня тяжело ранили... разбойники Кара-Кончара...3 Три моих спутника ожидали горького конца, кто-то запер дверь, и мы не могли уйти... Если ты, правоверный, бросишь правоверного в беде, то это хуже убийства...— так говорит «благородная книга»...4
Его зубы стучали лихорадочной дрожью, рука с мольбой протянулась к дервишу и бессильно упала. Больной повалился набок.
Хаджи Рахим расстегнул шерстяную одежду больного. На груди темнела рана и сочилась кровь.
- Нужно остановить кровь. Чем перевязать его?
Рядом лежала толстая, искусно свернутая белая чалма5. Дервиш начал ее разматывать.
Из тонкой кисеи чалмы выпала овальная золотая пластинка. Дервиш поднял ее. На ней был тонко вычеканен сокол с распростертыми крыльями и вырезана надпись из странных букв, похожих на бегущих по тропинке муравьев.
Дервиш задумался и более внимательно посмотрел на больного.
- На этом человеке огненные отблески будущих великих потрясений. Вот где скрыта тайна ожившего мертвеца,— шептал дервиш.— Это пайцза 6 великого татарского кагана.7Этого золотого сокола надо сберечь; я отдам его больному, когда разум и сила к нему вернутся,— и дервиш спрятал золотую пластинку в складках своего широкого пояса.
Он долго возился с больным, пока не обмотал его раненую грудь тонкой кисеей чалмы. Затем он вышел из хижины, поднял одного из верблюдов и подвел его к двери. Он опустил верблюда на колени, перенес больного и усадил его между мохнатыми горбами, привязав волосяными веревками.
Когда солнце поднялось над барханами, дервиш шагал по тающему снегу едва заметной степной тропой. За ним семенил копытцами осел, а за ослом равномерно шагал высокий двугорбый верблюд. На нем беспомощно раскачивался привязанный больной.
- Вперед, Бекир! Скорее дойдем до Гурганджа8, где тебя ждет охапка сухого клевера. Здесь опасно. Из-за холмов вылетит разбойник Кара-Кончар и сделает рабом твоего хозяина, а с тебя сдерет твою черную шкуру. Скорей, подальше отсюда.
В юрте кочевника
Джелаль ад-Дин Менгбурны, наследный сын хорезм-шаха9, охотился в песках Каракумов. Двести лихих джигитов" на отборных конях сопровождали молодого хана. Они выполняли тайный приказ шаха — следить, чтобы Джелаль ад-Дин не скрылся из пределов Хорезма. Джигиты двигались полукругом по степи, стараясь загнать джейранов 11 и диких ослов к гряде холмов, где слуги заблаговременно поставили черную палатку с белым верхом и готовили пиршество для всех участников охоты.
