staty

 

       - Вот она сидит перед тобой с калямом в руке.
       Тогда дервиш понял, что переписчик в голубой чалме — это девушка, недавно выходившая с лопатой из калитки.
       Дервиш пристально посмотрел на нее и опустил глаза, не смея спросить о другой девушке, которую он видел здесь же, когда ему было шестнадцать лет. Отгоняя от себя вол­нение, дервиш воскликнул:
       - Разве ты не делатель чудес? Ты обучил девочку тон­костям чтения и письма, и после этого она имеет право за­кручивать вокруг головы тюрбан тем узлом, каким щего­ляют одни мирзы. Я вижу, что в твоем доме все полно за­ботами о знании.
       Старик переплел тонкие пальцы и уставился присталь­ным взглядом на дервиша.
       - Теперь расскажи о себе, долго ли еще ты намерен скитаться?
       Дервиш тряхнул взлохмаченной головой и впился в ста­рика черными пламенными глазами.
       - Мой отец — голод, погнавший меня через пустыни. Моя мать — нужда, выплакавшая глаза от скорби, не имея молока в груди для новорожденного. Мой учитель — страх перед мечом палача. Но я слышу голос: «Не горюй, дер­виш, ты всегда творил то, что тебя достойно».
       Старый мирза покачал головой.
       - Ты украшен знаниями, и тебя может охотно взять к себе писцом всякий судья или правитель округа. И я тоже сейчас же мог бы тебя взять переписчиком книг в шахскую, библиотеку. Там имеются единственные редкие книги, ни­кому не известные даже по названию, и их следует пере­писать, чтобы они не пропали для человечества. Зачем тебе бродить по дорогам? Неужели тебя привлекают скитания, и пыль, и грязь, и камни под ногами?
       Дервиш заговорил глухо:
       - Мне говорят: «Зачем ты не украсишь свой приют пестрыми коврами?» Но, «когда пронесся призывный крик героев, что делать с песнею певца?» «Когда конь несется в битву, как я могу прилечь среди цветущих роз?» 33
       Старик, полный изумления, развел руками.
       - О каких войнах ты говоришь? Кто может грозить султану великолепному, самому сильному из всех мусуль­манских владык? Только тогда запылают огни чужих бое­вых лагерей, когда он сам захочет воевать...
       - Грозный огонь движется с востока, и он сожжет все.
       Старик покачал головой.
       - О нет! Пока хорезм-шах вложил меч в ножны, все будет тихо и в долинах Мавераннагра и на всех границах царства Хорезма.
       В комнату бесшумно вошел старый невольник с тяже­лой цепью на ногах, подхваченной ремешком у пояса. Он принес корзину с разнообразной едой, купленной на уди­вительный динар. На изможденное тело высокого старика был накинут короткий полосатый, халат. Длинные полуседые волосы его ниспадали на плечи. Разостлав на ковре шел­ковый платок, он положил лепешки, миндальные пирожки, расставил чашечки с медом, фисташками, миндалем, изю­мом, засахаренными ломтями дыни и другими сладостями.
       - Позволишь ли ты поговорить с этим старым рабом?
       - Говори, почтенный путник.
       - Откуда ты родом, отец? — спросил у раба дервиш.
       - Издалека, из земли русской, Я жил у своего отца, рыбака, на берегу большой реки Волги, а по-здешнему ее называют Итиль. Меня еще мальчишкой захватили джиги­ты соседнего с нами суздальского князя. Князь по-нашему все равно что ваш хан или бек. Князья наши между собой воюют, и кто кого побьет, тот у побитого князя заберет в плен и мужиков, и баб, и девок, и детей. Затем князь всех продаст, как баранов, в чужеземную сторону. Так и меня и сестренку князь продал купцам булгарским, те отвезли в свой торговый город Биляр, на реке Каме, а оттуда всех пленных, и меня с ними, погнали через пустыню сюда, в Гургандж. А куда продали сестренку — не знаю. Давно это было. Вот и волосы у меня повисли белыми космами, как у старого козла, а все хотелось бы увидеть родной кишлак на высоком яру реки. Я научился говорить по-туркменски и по-персидски. Если бы не другие наши пленные, я бы со­всем забыл нашу родную речь. С земляками иногда встре­тишься на базаре и словом своим перекинешься. Много их здесь ходят, звеня цепями.
       - Как же тебя зовут? — спросил дервиш.
       - Здесь меня зовут Саклаб, а наши пленные кличут по-прежнему: «дед Славка». Прости меня за смелое слово,— старик поклонился дервишу до земли,— я услышал, что ты ходишь по дальним странам и, как святой, можешь де­лать из медных дирхемов золотые динары. Так для тебя шуточное дело выкупить меня у моего хозяина. Выкупи меня., и стану я тебе служить верно и честно. Ведь ты, мо­жет быть, и в нашу сторону, к русским, пойдешь, тогда и меня возьмешь с собой.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13

Сайт "Живое Знание"